Читаю "Игру в бисер" Гёссе.
У книги есть сильный стержень, ее плюс, уловимый даже шиноби. Собираюсь отметить слова магистра музыки о страсти и о воле движения к центру, то есть абсолюту на моем понятии:
читать дальше
Любой шиноби, если он не безголовый, поймет суть слов магистра. Но как относиться к абсолюту, путь к которому рожден искусством? Для меня эта грань абсолюта открыта, я стремлюсь к ней, и вижу путь, и иду. Страсти? Ну разумеется, было бы странно мне относиться к пути со спокойствием Сасори. Но помеха это или нечто, исходящее от самой дороги?
Нужно ли преодолевать, или переплавить в движущую силу?
А если и переплавить, то как посмотреть, не сказал бы магистр, что моя цель ложна? Уверен, сказал бы. Мне привычно, что мое искусство не понято, и никогда не будет принято. Но и привычно не настолько, чтобы не обращать внимания вовсе. Наверное потому, что в искусстве я куда больше человвек, чем шиноби.
Тем не менее, даже в страстях, я ощущаю огонь, о котором говорит магистр. Огонь не ложный, неуклонно ведущий к центру, каким я его вижу.
Интересно, что центр один. И у меня, и, по всему, у касталийцев. Я точно знаю, что многие мастера искусств его не достигнут, как не достигнут и многие касталийцы, несмотря на то, что они разработали совершенную систему достижения. Со своей стороны я разработал совершенно соответсвующий мне путь, более того, напрямую из меня же исходящий.
Достигнуть абсолюта из касталийцев сможет лишь тот, кому их дорога соответствует так же, как мне - моя.
Магистр прав, в конечном счете обуревающие нас страсти ничто, хотя многие предпочтут их и, образно, "выйдут" из "касталии". То есть этого пути "куда-то там".
Хорошо, что магистр разделил жар страсти и внутренний огонь.
Но чему тут удивляться? Нечему, это писал Гёссе, а Гёссе был человеком-каге в своей сфере.