После работы хочется поболтать. Непреодолимо тянет.
Это не странно, что напарник, такой напарник, как марионетка, может связаться с каменником в такой поздний час. Просто чтобы напомнить о завтрашней встрече (операции по передаче одного предмета ему в руки).
Странно, что он вытерпел разговор. Предметом его были разговоры и предметы.

Двое, когда работают или проводят время вместе, оказываются связаны. Когда они впервые сталкиваются, оказываются в положении человека, впервые вошедшего в комнату. Нужно освоиться, установить связь с предметами, дать им имя.
Иначе неминуемо возникает дискомфорт.
Если бы вы не знали, как назвать некий предмет, не знали бы, как обращаться с этим и как оно работает, вы бы исследовали его?
Я говорил примерно так, спросил об этом. Вы ответили, а мне стало бы интересно, как бы вы исследовали этот предмет, будь им я.

Тогда я подразумевал лишь то, что мы, пока работали, как-то смогли назвать друг-друга. Знаем, как обращаться друг к другу, а равно и друг с другом. И всё же... всё же я не был доволен, когда спрашивал. Ведь потребность в разговоре испытывал я, а не вы.
Вы молчите, вы почти не выказываете того, что составляет вас как sich an dich, вещь, предмет-в-себе. Я ощущаю.

Но сразу же я фыркнул. Я опроверг эту возможность, так как не вещь - я. И не назову вас предметом. Всё же.

Вы бы разобрали предмет - игрушку ребенка. Вы бы знали, как она работает, знали бы ее свойства, наконец - её имя.
А я - мог бы взорвать предмет. Но я говорю вам, что взрывать человека интереснее. И был обвинен. Но я постарался опровергнуть. Взрыв тела для меня такой же, как взрыв игрушки, но не такой же, как взрыв души.
Вы узнали, что взорвать душу можно, показав ей взрыв. Что за бездной есть еще одна грань, до которой шаг.

Бывают те люди наверное, кого можно, будто бы, разобрать по винтику, разложить по полочкам, дать имя. Взорвать, и все же будет что-то - неназванное.

[Вот что отличает человека и предмет.
Вы говорите, вы хотели бы избавиться от сердца, а я говорю, что вы бы стали предметом. Вы опровергли, и я не стал спорить.
Но свойство предмета - его управляемость. Свойство человека - управлять. Человек жив, а жизнь я вижу в союзе тела и призрака. Призрак недеятелен без тела. Тело недеятельно без призрака. Последние три пункта - аксиомы для меня, непреложные истины и догмы свыше.
Избавившись от сердца, вы лишитесь тела, а значит жизни. То, что вы сваяли себе - корпус, окажется лишь предметом и будет управляемым.

Я знаю случаи, когда призрак пребывал в предмете, но он был управляемым и был недеятельным].

Бывают такие люди, как будто бы. И все же имя останется потребностью, подобной потребности в воздухе человека, погруженного в воду. Потребность в имени, в том, чтобы раскрыть предмет и узнать его, сделать не чужим, есть у меня, работающего с вами в паре. Вот почему я разговариваю с вами.
Даже когда вы молчите, даже если я не могу поговорить, я могу прийти к вам. Я сказал, что не знаю, как бы всё обернулось, если не мог бы.
Осязание, слух, обоняние, вкус, зрение - дают призраку право на шаг по нити ариадны - но нити обратной. Вглубь лабиринта, к тому, что есть _это_ передо мной, рядом со мной, где-то со мной - вы, напарник.
А мне работать с вами до смерти. Пока один из нас не умрёт и, сообразно моим взглядам в искусстве, этим одним буду я.

Корень моих размышлений, как вы знаете, пошел от того, что я, как и вы, прекрасно могу работать без пары, без вас и мог бы рассматривать вас лишь как придаток, навязанный организацией.
Вы, как будто, иногда не знаете, что со мной делать. Мы связаны, но вам достаточно узелка на нити, связывающей вас с предметом, снабженным биркой "придаток к членству в организации "Акацуки".
Я тоже не до конца вас понимаю, но я более жив, нежели вы, стремящийся в моих глазах к некой "управляющей предметности". Предмету достаточно того, что есть другие предметы, да и те он не мог бы воспринять. [Ведь воспринимают для управления. Предмет не управляет даже собой].
Я испытываю потребность в том, чтобы пойти чуть дальше вглубь лабиринта. Разговор, пребывание с вами - мои пути. Но подобно тому, как в лабиринте остаются следы Тесея, а минотавр о нем знает, вы - узнаете меня в этом пути. В моих пребываниях и разговорах.
Вот почему мы уже знаем, как обращаться, знаем имена, но так и не знаем и, видно, никогда не узнаем истинных имен. У бездны есть ещё дно, до неё - ещё бесконечный шаг.
Никогда не раскроем того, что нельзя назвать, даже разобрав человека, даже потряся его душу взрывом.
Но все же мы живы - оба. И пока живы, будем идти.
Не предметы. Вам всегда будет потребно разбирать, мне - взрывать.

Оясуми насаи. Аригато.

P.S. кошке так же греется солнцем, как человек разговором.