читать дальше4. 16 сентября 07: 18 pm
Погода: предгрозовая, близится вечерняя темень.
Капли барабанили по течению реки, и мимо двух фигур проносились пенящиеся завихрения и прожелтевшая листва, вода же походила на слежавшуюся черную слюду; была плотной и тяжёло холодной.
Не будь так сыро, Дейдаре почти понравилось бы. Только задувал еще промозглый ветер, сносивший дождевую дробь в лицо и осыпавший брызгами плащ. Он же скрипел деревьями и прогонял всякое тепло от тела.
Всё чернело и рокотало, Дейдара же чувствовал непогоду и потому, что просырели летние сандалии – канул осенний жар – последнее дуновение лета, и воцарились холодрыга и непогода.
Вот оступился на воде и зачерпнул мыском набежавшую рябую волну. Хируко повернул голову.
- Тебя, очевидно, придется тащить на хвосте моей марионетки.
- Нам придется подыскать убежище, - Дейдара ткнул в небо. – Не знаю как вы, данна, а я промок до нитки.
Но вокруг них лишь щетинились кусты да вздымались на корягах пригнувшиеся бурьяны и травы. Черная шапка бора едва гляделась впереди. А там, возможно, их ждал ночлег.
- Всё не оставляет чувство, что за нами кто-то следит, - пробурчал Дейдара, проверяя глину в сумке. – Ксо. Мне это не проверить с нандо тори… данна…
- Если это так тебя тревожит, мне остается лишь посочувствовать преследователю.
- Ему не лучше моего, да? Но у него может быть чакра, а у меня…
Подрывник во второй раз чуть не потерял контроля над силой. Взглянул на берег.
Вздрогнул, и спустя секунду уже скользил ладонью по черному слюдяному зеркалу, другая – печать – взрыв!
С треском Хируко выбрался из прибрежных кущ, потешно балансируя у водоворота от водяного взрыва. Белели рыбные брюшки. Бывало, что рыбины тыкались в ноги шиноби, но чтобы подрывник…
Взвизгнули в воздухе блестящие секирообразные острия. Дейдара видел их. Нырнуть? Уйти… бесполезно. Хируко слишком быстро атаковал… Либо…
Прокатился удар грома, прогнал с ветром дождевую полосу.
Сасори предвкушал близкий конец: было что-то в темной воде и тяжелой холодной погоде, что подошло бы к убийству Дейдары. Блондин ударил кунаем, – казалось, жалкая защита против мощного хвоста, но ему удалось дать соскользнуть острию. Оружие выпало из отбитой руки, ушло в воду, но Дейдара, не обращая внимания, приподнял руку и что-то крикнул напарнику, указывая за его спину.
Блеснула молния.
Сасори на чутье развернул хвост, и тут же на марионетку навалилась металлическую сеть, но тонкие нити чакры тут же её сошвырнули. Следующей атакой оказался дождь. Дождь кунаи и сюрикенов с обоих берегов.
Кто продумал такую засаду?
Сасори поймал орудия на нити и швырнул обратно, направляя Хируко к ближайшему берегу. В нем разгорался интерес – кто посчитал себя настолько наглым, что решил справиться с двумя акацуками?
Было сложно направить удары хвоста так, чтобы ссечь скользкую лозу. И еще – кукольник недолюбливал леса, в них усложнялось управление марионетками, хотя если противник умел биться, то деревья лишь добавляли интереса.
«Две минуты - сказал себе Сасори. – Дейдаре не придется заявлять, что он ждал. Ранен? Они посмели – во время моей атаки – напасть? Никаких игр».
Ветер, снующий в лозах, сорвал шляпу и отнес к корягам, ветви хлестали по мокрому плащу и путались в рукавах куклы, что раздражило и без того взъярённого Сасори.
- Дотон! Цумэ Дайчи! – Услышал он справа.
Хируко дернуло – земля намертво захватила левую ногу марионетки, сжала его корпус, вцепившись, как когтями.
Сасори в два движения разнес хвостом всё, до чего мог добраться, после резко раскрыл Хируко, невзирая на треск рвущегося плаща. Выпрыгнул, оскальзываясь в прибрежной грязи, напустил дыму, с ходу раскрывая свитки. Первый – с четырьмя марионетками-сабуру и второй – с парой защитных кукол.
Четыре черные тени сабуру метнулись от него к зарослям, лавируя среди стволов. Две – заняли защитные позиции. Светлая, опустила головку, генерируя поле античакры на Хируко. Вторая вскинула длинные тонкие руки, отсекая от марионеточника маленькую бомбу. Хлопок взрыва, и воздух окутало облачко, оставившее на деревянной руке едва уловимый лиловый налет. Сасори отодвинулся от дыма на Хируко.
Сосредоточился на управлении. Тут же крик слева, в стороне. Значит, добрался до кого-то – третья из четверки выпустила шунты, усеянные остриями и пригвоздила жертву к земле.
«Первый. Допросить».
Еще двух марионеток-сабуру повредили в корпуса – деревья пронзили их и запутали. Спустя миг Сасори их вырвал, подняв облака шумящих капель. Он оценил управление деревом. Оценил технику, тут же перевел античакру кольцом вокруг себя. У этой белой марионетки был минус – она не действовала дольше шести минут техники и двух минут – поиска чакры. Поврежденные сабуру – первая и третья загнали, наконец, жертву: куноичи с черной полосой на щеке, прерванной моном.
Сасори холодно улыбнулся. Их заказ не был выполнен полностью. Мон с двумя скрещенными ветвями.
- До…
Кукла выплюнула иглу, немедленно отбитую. При ударе игла расщепилась дождем острий. Девица ушла от всех, кроме трех, засевших в одежде. Марионетка перешла в атаку, через несколько движений противница запнулась на сыром ворохе листвы, на прогнившем пне, врезалась плечом в ствол, соскользнула, сдирая гнилую, прорезанную лишаём кору. Яд добрался до нее.
- Уддо тенсей!
«Вторая. Атаковал третий».
Вновь удар грома, как будто там отбивали ритм драматическому представлению Сасори. Вспышка молнии, отразившаяся в блестящей от дождя поверхности рук.
Грубые атаки не шли впрок его противникам. Что же до «Уддо Тенсей», природы древесины, то самому кукловоду она была не страшна. Одеревенеть он уже не мог. Щит античакры прикрыл его сердце, вторая защитная марионетка устремилась к врагу.
Тот спрыгнул в бурлящую воду, готовясь к атаке.Вновь град стрелок и метательных звезд. Марионеточник поднял своих «кровь-да-кости» вдоль стволов, рассекая кроны, и через короткое время услышал, как куклы вырывали из тел оружия, треск и шум опадающих ветвей. Ему виделось, будто тени тенгу прыгали с деревьев; так приближающаяся ночь оттеняла его бой.
«Еще трое».
Хируко под ним просел, увязая в болоте грязи. Тот человек завершил технику и складывал следующую печать, в то время как защитная кукла уже срезала его голову так, будто это сделал косой взблеск дождя.
«Шестой».
Сасори остановил марионетку с античакрой. Легким движением пальцев отозвал марионеток, включая раненого пленника. Подождал немного. Он не мог сказать, ушел ли кто-то в лес и не знал, кто остался на другом берегу. Взрывов он не слышал, как не слышал вообще ничего, что говорило бы о сражении.
Сошел с Хируко, подошел к пленнику. Худому и сумрачному мужчине с двумя скрещенными ветвями на щеке.
- Я оставлю тебя ненадолго. Для этого вечера у нас будет немало вопросов.
Из рукава извлек небольшой шприц, вколол ему в вену на шее. Выждал, и разжал хватку марионетки.
Шумел дождь, и говорила река, будто перекликиваясь с каппами. Дейдара любил говорить и мифологии, но как бы ему самому теперь не пришлось говорить с водяными чудовищами.
Кукловод раздраженно вырвал из месива свою любимую марионетку, ступил на бурлящую воду. Надо было проверить тот берег. Он знал, где-то там были враги, не знал – оставался ли кто-то на этом. Неважно. Сасори сложил несколько печатей, оставляя ловушки, и пошел к реке.
«Его творчество длится миг, но приводит к долгому ожиданию. На этот раз, Дейдара, ты…»
Сасори остановился посреди реки. Уже вовсе спустилась ночь, а дождь всё не унимался, точно наверху справляли пиры кровожадные йокай, круша вдалеке деревья. Ураган?
Кукловод решительно двинулся вперед. Можно было уйти, не дожидаясь Дейдары…
«И лидер объявит, что я потерял напарника? Если не принесу или не уничтожу его труп, покажу, что не забочусь о мелочах. Искать через марионеток? Не доработана техника. Послать световой сигнал?
Отчего так тихо?»
Он не чувствовал дождя, и во всём, что творилось вокруг, ощущал себя деревянной игрушкой, выведенной на сцену. Суметь найти, не имея ничего, кроме зрения и слуха? Кукловод хмыкнул. Рецепторы нюха и осязания, равно как слуха и зрения, он встраивал из марионеток с очень хорошими данными, но относился к ним лишь как к орудию, а это выгодно отличало его от прочих шиноби. Да, быть творением до конца, марионеткой – значило стать искусством до конца.
Но беспрестанный дождь обманывал даже чутьё Акасуны. Ни тел, ни Дейдары, ни его следа, ни чужих. Злясь и свирепея, Сасори обрыскал с марионетками все кусты и заводи, измочил и извозил в тине свои творения, пытаясь выискать тело утопленника-подрывника. Нашел одного покойника – в болотце, но то был разложившийся несчастный, проведший там, возможно, не одно десятилетие. Лишь один успех настиг его – в корягах у берега выловил тело врага. На этот раз, противника Дейдары. Умер тот от двух ран: одна поперек бедренной артерии, другая – неровный удар в артерию на шее.
Сасори не знал, насколько Дейдара плох или хорош в рукопашной, но хоть одного успел погубить. На миг стало жаль, что он не сумеет разговорить мертвого как следует.
«Дейдара похвалялся, что умрет громко и красиво, но если только я его обнаружу, он умрет так низко и подло, так обыденно, что до конца своих дней жизнь будет представляться ему вечностью… беспробудной и смазанной».
«Могли ли они взять в плен подрывника? И если да, сколько он выболтает? Умелые ниндзя возьмут любой язык. Будут ли убивать? Дейдара ценный пленник, за которого принялись бы лучшие шиноби крупных селений. Но противники – кланы шиноби небольших княжеств, при этом их техники могли быть привиты в академиях. Значит ли, что Дейдару могли пытаться доставить более серьёзным противникам?»
Ответ мог знать лишь его пленник.